Уважаемые зрители!
Театральное фойе и бар будут закрыты для посещения 8 и 9 октября. 

 

Фото: А. Г. Бертик. На фото: Саид Багов (Андрюс Шатас)

Брысь, костлявая, брысь!

Пьеса Саулюса Шальтяниса
Режиссер: Борис Морозов
Поделиться:

Премьера состоялась 27 октября 1978 года.

Автор: Саулюс Шальтянис в переводе с литовского Эдварда Радзинского
Режиссер: Борис Морозов
Художник: Михаил Ивницкий
Режиссер пантомимы: Илья Рутберг
Музыка из произведений Нино Рота

Обращение к многонаселенной полифоничной пьесе-притче молодого литовского драматурга, было программным для нового художественного руководства театра из учеников Андрея Попова. Ее центральной темой была тема детства, открытого всему новому и полного чистых помыслов.  Режиссер Морозов, задействовав в спектакле студентов-третьекурсников курса Попова в ГИТИСе во главе с исполнителем главной роли Саидом Баговым, предлагал посмотреть на мир глазами вчерашнего подростка, только вступавшего во взрослый мир. Герой Багова, мальчик Андрюс Шагас, пытался уладить старый конфликт двух враждующих семей, купив корову для дочери соседа, но столкнулся с неприятием доброты.
Метафорическую, поэтическую структуру спектакля соединял лейтмотив цирка, что вместе с музыкой Нино Роты, акробатикой и пантомимой отсылало к фильмам Феллини.

Напряжение, нарастая от фрагмента к фрагменту, достигает ощутимой плотности. Реакции зала набегают одна на другую: переходы от несчастия к счастию, от комического к трагическому так часты, что зрители, едва растрогавшись, уже смеются — и тут же замирают от резкости перепада в драматический план. В одну краткую единицу времени зло cоседствует с добром, жестокость — с милосердием; они видоизменяются, путаются, сливаются в одно. Все во всем. Эта притча — о познании, о духовном опыте, который — в утратах, о мудрости, которая — в прощении. И естественным центром такого спектакля становится познающий — Андрюс Шатас, герой. С. Багов соответствует стилю постановки. Худой и подвижный, он аккумулирует в себе внутреннее напряжение спектакля — мучительную тяготу познания. Ибо познать в этой интерпретации — значит понять, а понять — простить. Прощение же стоит герою, столь юному и активному, немалого труда.
Давыдова Е. Прощание и прощение // Московский комсомолец. 1979. 14 февр.
Б. Морозов предложил свою трактовку, выделив в пьесе мотивы светлого поэтичного детства, связанного с радостью первых открытий жизни. Этому решению отвечает оформление спектакля, придуманное художником М. Ивницким. Когда Андрюс начнет вспоминать, с пола сцены поднимутся с трех сторон матерчатые стены, ограничивая собой тот мир, в котором будет происходить действие. По белому фону ткани разбросаны детские рисунки, сделанные цветными карандашами: красным, желтым, зеленым... Человеческие фигурки, лошади со всадниками, коровы — красочный и веселый в новизне ощущений мир. А когда Андрюс будет уходить из родного городка, он «сорвет» легкие стены, обнажит кулисы, как бы разомкнув пространство детства в большую, «взрослую» жизнь. Этот нехитрый образ дает представление и о стиле всего спектакля, режиссер кото рого, приподняв действие над бытом, отказываясь от воспроизведения исторического или национального колорита, создает на сцене полуусловный, как детские рисунки, яркий в своей подчеркнутой театральности мир. Морозов уходит от поисков оригинальных и неожиданных приемов, доверяя волнующей в своей искренности и простоте теме: необходимости добра — в людях и жизни. Эту тему в спектакле несет прежде всего образ цирка, в сравнении с пьесой заметно расширенный режиссером. Смешиваясь с толпой обитателей городка, появляясь в важные моменты жизни Андрюса, цирк придает действию игровой, балаганный характер, а главное, создает атмосферу прекрасного и радостного в своей незамысловатой доброте мира.
Солнцева Е. Путешествие в детство // Театр. 1979. №6.