Робот, стань музыкантом!

На концерте в Электротеатре Станиславский прозвучали произведения, вдохновленные техникой

Год юбилея Октября Электротеатр «Станиславский» решил завершить концептуальным мультимедиапредставлением (r)Evolution. Московский ансамбль современной музыки представил новейшие сочинения российских композиторов вместе с электронными обработками двух шедевров 1920-х годов — «Фабрики» Сергея Прокофьева (фрагмент балета «Стальной скок») и «Завода» Александра Мосолова. Но гвоздем программы стала композиция Re:Evolution Дмитрия Курляндского: помимо музыкантов в ее исполнении принял участие робот.

Идея перекинуть мостик от индустриализации 1920-х к робототехнике XXI века вполне очевидна. Но авторы программы не ограничились сопоставлением: скорее они попытались создать некую постиндустриальную звуковую среду, где грань между естественным и искусственным, человеком и машиной окончательно стерта. Ритмы столетней давности в обновленной «одежке» Николая Попова звучали ничуть не менее современно, чем новейшие электроакустические эксперименты Дмитрия Бурцева и Фредерика Ржевского. Слух с трудом различал «живые» инструменты и синтезированные гармонии, пропитывающие всю ткань произведений.

В перерывах между музыкальными композициями на экране демонстрировались видеозаписи Дмитрия Морозова. Медиахудожник, известный также под псевдонимом ::vtol::, конструирует и снимает на камеру механизмы, которые работают синхронно с музыкальной записью. Но это не банальные «танцующие роботы», а причудливые арт-объекты с электронной начинкой, запрограммированные таким образом, чтобы каждое движение находило буквальный отклик в авангардно-шумовом аудиосопровождении.

Одного из роботов зрители на концерте могли увидеть вживую: он стоял позади музыкантов и до поры до времени никак не проявлял себя. Но когда зазвучало новое сочинение музыкального руководителя Электротеатра Дмитрия Курляндского, робот «ожил», начал мигать вертикально торчащей флуоресцентной лампой и будто бы хаотично качать из стороны в сторону горизонтальную штангу, на краях которой также были закреплены лампы.

Это, конечно, выглядело несколько наивно, как, впрочем, и контрасты в самом произведении Курляндского — скрежещущие «соло робота» чередовались с утонченными, сотканными из робких звуков «человеческими» эпизодами. Но за этим музыкальным робоперформансом читался явный посыл: постоянный диалог с роботами — новая реальность, они — уже здесь. И можно назвать это революцией или эволюцией — суть не изменится.

Сто лет назад деятели искусства были вдохновлены прогрессом. Причем это касалось не только российских, но и западных композиторов, режиссеров, художников. Достаточно вспомнить фильм Фернана Леже «Механический балет» (1924) и симфоническое произведение Артюра Онеггера «Пасифик-231» (1923), изображающее разгон поезда. Так что русская революция здесь по большому счету ни при чем.

Концерт в Электротеатре (места с более удачным названием для такого проекта сложно найти) свидетельствует, что Прокофьев и Мосолов не менее современны, чем Курляндский и Бурцев. А тема живого и искусственного и вовсе вечна, в какие бы авангардные «костюмы» мы ее ни рядили. Как тут не вспомнить старую песенку: «Робот, стань опять человеком!».